Завершающий этап Кавказской войныСтраница 4
Постепенно, по свидетельству приставленного к имаму офицера, надзор за "стариком", как называли за глаза Шамиля, стал почти незаметным. Никто его уже и не воспринимал как военнопленного. Но интерес к нему не угасал. У Шамиля часто интересовались о тех жестокостях, которые он совершал над людьми. Имам на это отвечал философски: "Я был пастырь, а те были моими овцами, чтобы их держать в повиновении и покорности, я должен был употреблять жестокие меры. Правда, много людей я казнил, но не за преданность к русским - они мне никогда ее не высказывали, - а за их скверную натуру, за грабеж и за разбой, поэтому я не боюсь наказания от Бога". На вопрос, почему он не сдался раньше, он отвечал как человек чести: "Я был связан своей присягой народу. Что сказали бы про меня? Теперь я сделал свое дело. Совесть моя чиста, весь Кавказ, русские и все европейские народы отдадут мне справедливость в том, что я сдался только тогда, когда в горах народ питался травою".
Как-то вечером Шамиль тихонько постучал в комнату своей новой "няньки" Чичагова и, с минуту помолчав, вдруг спросил:
"Чем и как лучше я могу доказать, как я обожаю своего Государя?" Ответ напрашивался сам: присяга на верноподданство. И Шамиль не заставил себя долго ждать. Имам написал Александру II письмо, ставшее своего рода политическим завещанием Шамиля потомкам: "Ты, великий Государь, победил меня и кавказские народы, мне подвластные, оружием. Ты, великий Государь, подарил мне жизнь. Ты, великий Государь, покорил мое сердце благодеяниями. Мой священный долг как облагодетельствованного дряхлого старика и покоренного Твоею великою душой внушить детям их обязанности перед Россией и ее законными царями. Я завещал им питать вечную благодарность к Тебе, Государь, за все благодеяния, которыми ты меня осыпаешь. Я завещал им быть верноподданными царям России и полезными слугами новому нашему отечеству" .[91]
Шамиль принял присягу 26 августа 1866 года вместе со своими сыновьями Кази-Магомедом и Шафи-Магомедом в зале калужского Дворянского собрания.
Чем было это столь странное, на 180 градусов, обращение имама Шамиля из последовательного врага России в ее верноподданного? Был ли этот поворот искренним или же это было лишь притворство? Никто, пожалуй, кроме самого Шамиля, не ответит на этот вопрос. И все-таки, думается, что имам был искренен. С чего ему было двуличничать? Это был смелый и порядочный немолодой уже человек, так что не из трусости же он принял дружбу со вчерашними своими неприятелями. Что ему угрожало? В конце концов, находясь в ссылке, побежденный Шамиль мог бы просто замкнуться в четырех стенах. Но нет, он сам идет навстречу своим прежним противникам. Думается, что это было проявление настоящей мудрости, преклонявшейся перед великодушием и величием бывших врагов.
С другой стороны, как объяснить условия, созданные Шамилю и его семье российским императором? Нам кажется, не стоит впадать в идеализацию дружбы между Шамилем и Александром II. Со стороны российского императора прием Шамиля с был обоснован дипломатическими соображениями. Во-первых, император демонстрировал уважение сильному противнику, что было вполне в традициях военной вежливости и говорило о прежде всего о благородстве победителя. Устроит Шамиля со всеми возможными почестями, император тем самым показывал себя в хорошем свете.
Однако большей, на наш взгляд, причиной такого отношения, являлось стремление Александра II и его окружения продемонстрировать Северному Кавказу дружбу между ее идолом – имамом и русским царем. Это было вполне дальновидное решение в контексте необходимости построения нормальных, мирных отношений на Северном Кавказе. Жестокая расправа или унижение Шамиля, несомненно, только бы ожесточили горцев, а возможно, и привели бы к новой яростной вспышке восстания на Кавказе. делать из Шамиля мученика было нельзя. Мученик обычно опаснее героя, и давать в руки только что усмиренного Кавказа штандарт с именем «невинно убиенного» Шамиля было бы просто безрассудством.
С другой стороны, уважение, оказанное Шамилю, как бы распространялось на весь Северный Кавказ. С дипломатической точки зрения Россия таким образом отдавала дань героической обороне противника. Пример Шамиля должна была показать всю степень благородства победителя, а также ту счастливую судьбу, которая ждет Северный Кавказ под сенью российского орла. Таким образом, обращение с Шамилем после его пленения, как нам кажется, соответствовало дипломатическим задачам России в контексте ее дальнейших целей на покоренном Северном Кавказе.
Задачи политики просвещенного абсолютизма
Укрепление самодержавия за счет модернизации и совершенствования системы управления, устранения наиболее архаичных ее элементов.
Расширение прав и свобод русского дворянства в целях его превращения в подлинно привилегированное и просвеще ...
Учреждение и функции
16 октября 1700 скончался Патриарх Адриан. Царь Петр I назначил образованного малороссийского митрополита Рязанского Стефана (Яворского) Экзархом, то есть Блюстителем Патриаршего престола. Из его компетенции Петр изъял кадровые и админист ...
Средний танк Pz. V Ausf. D
К 1942 году опыт сражений в России показал, что немецкие танки неспособны противостоять врагу. Появившиеся в СССР новые противотанковые пушки и усовершенствованные модификации некоторых танков, в частности Т-34 и тяжелого КВ-1, превосходи ...